Он произошел в 20-22 сентября 1918 года и был одним из самых тяжёлых и кровопролитных боев в истории гражданской войны на территории Алапаевского района.
Для красных он начался неожиданно: 3-й батальон первого Крестьянского Коммунистического полка Василия Жукова был отправлен из Алапаевска подавлять мятеж в Верхней Синячихе - население поселка отказалось выполнять приказ о мобилизации в Красную армию (о мятяже в Верхней Синячихе "АИ" писала в № 192 от 11 ноября 2006). Но возле Нижней Синячихи красные напоролись на бойцов Первого Омского Офицерского отряда под командованием капитана Казагранди. Жукову пришлось срочно менять планы - развернуть батальон и начать наступление на Нижнюю Синячиху. Это спасло от расправы жителей Верхнесинячихинского завода.
Первый Крестьянский Коммунистический полк был сформирован 15-го июля 1918 года в Камышлове из прибывшего туда весной 6-го Сибирского корпуса. Его основу составили крестьяне Катайской волости, рабочие Каменского завода и Камышлова. Все бойцы этого полка были добровольцами, причём недавно вернувшимися с фронта. В отличие от многих других частей Красной армии в полку не выбирали командиров, с момента его образования было введено строгое единоначалие строгая революционная дисциплина. В 1918 году это был лучший полк Красной армии на Восточном фронте - недаром он первым получил высшую награду Советской власти «Красное Знамя ВЦИК». Получил не за просто так - он один сдерживал натиск колонны полковника Смолина на Егоршинском направлении со стороны Богдановича, его отдельные части часто перебрасывались спасать положение то в район Ирбитского Завода, то под Реж, то под Нижний Тагил. Как вспоминал один из командиров полка Иосиф Ослоповский, пополнения они брали неохотно, предпочитали воевать тем, что оставалось, так как вливающиеся в отступающий полк местные формирования только мешали - вносили дезорганизацию и всякого рода проблемы.
Командовал в сентябре 1918 года первым Крестьянским Коммунистическим полком- Филип Акулов - офицер, подпоручик царской армии, участник первой мировой, полный георгиевский кавалер. Для своих подчинённых, рядовых красноармейцев, он был, что называется, свой парень, но по своей натуре был очень жестоким человеком. Сам лично любил приводить в исполнение смертные приговоры пленным офицерам. В частности, в Егоршино зарубил двух пленных офицеров и местного священника и ещё живых приказал зарыть в землю. Маршал Советского Союза Голиков в своей книге «Красные Орлы» так же вспоминает скорую расправу Акулова над попавшим в плен на станции Селянка и отказавшимся изменить присяге офицером 3-го Барнаульского полка капитаном Степановым. Надо сказать, что со стороны других красных командиров, «Филип» особым авторитетом и уважением не пользовался. Из-за разногласий с Акуловым попросил дать ему отпуск по болезни командир Камышловского полка Чёрных, обижался командир Стального Путиловского полка Прокофьев, "что как победа так, первого Крестьянского Коммунистического полка, а как проигрыш, так всем остальным". Необузданный нрав «Филипа» и его бойцов, фанатично преданных идеям большевизма и люто ненавидевшим врага, отмечал также и командир Первого Горного полка Пичугов. Так что нетрудно представить, что было бы с восставшими жителями Верхнесинячихинского завода.
Вот как вспоминает о бое под Нижней Синячихой пулемётчик седьмой роты Берсенёв: "На рассвете наш батальон подошёл к развилке дорог на Нижнюю и Верхнюю Синячиху. Наша рота должна была разведать, а заодно и занять, Нижнюю Синячиху. Мы вышли из леса и остановились на краю полей, отделявших лес от села. Кто в деревне? Думали, что должны быть свои. О том, что Алапаевский полк, прикрывавший Ирбитское направление, полностью разбит, ещё никто не знал. Но командиру роты Евгению Басову - бывшему фронтовику, унтер-офицеру старой армии, какое-то чувство подсказывало: что-то не так. Поэтому он, приказав роте окопаться и устроиться на привал до утра, сам ушёл с двумя бойцами на разведку. Мы окопались, на дороге установили пулемёт, задремали. Вдруг в утреннем тумане дежуривший у пулемёта видит: идёт командир впереди, а за ним человек сорок. Разбудил остальных.
- С кем это командир?
- Да наши, наверное, из Синячихи…
И вдруг командир с матом прыгает к нам и кричит:
- По белогвардейцам огонь!
Пулемет начинает работать, но не сразу. И воспользовавшись этим замешательством наших, белые убежали. Но мы были обнаружены".
А с Басовым произошло вот что: дойдя до Нижней Синячихи, разведчики разделились. Один из них - венгр-интернационалист, вскоре напоролся на часового, был подстрелен и зарублен. Второй боец - Серебряников - так же наткнулся на дремавшего часового, вступил с ним в борьбу, в схватке часовой откусил у него пол-уха. Басов благополучно дошёл до центра села, где был окружен белыми. Но сообразительность и находчивость помогли ему спастись. Делая вид, что так и должно было случиться, он заявил, что пришёл сдать роту. Ему поверили, так как такое нередко случалось в то время. Выделили ему человек сорок для разоружения, вот с этими то сорока белопартизанами его и увидел пулемётчик Берсенев.
С первыми лучами солнца двумя группами выйдя из села белые начали охват роты Басова. Красные, отстреливаясь, стали отходить в лес. Но вскоре им на помощь развернулся весь батальон. Белопартизаны засели в окопах, вырытых ротой Басова. Жуков же бросил своих бойцов в лобовую атаку на противника. Но в отличие от необученного Алапаевского полка, который его командир Павлов бросил под Невьянским в атаку на отряд Казагранди, как на убой, бойцы первого Крестьянского Коммунистического полка наступали по всем правилам военной науки - рассыпавшись в цепи и передвигаясь короткими перебежками. Белые, имея не так много патронов, подпустив противника, ударили в штыки. Короткий рукопашный бой - и цепь красных, как морская волна во время отлива, теряя убитых отхлынула в лес. Поредевшая белогвардейская цепь так же вернулась в окопы.
Тем временем заморосил дождь, который вскоре перерос в ливень. Большевики, отойдя в лес, открыли огонь из трёхдюймовых орудий и бомбомётов. А из города к ним на помощь прибыли недоформированный инженерный батальон и конная сотня полка Акулова. Выйдя из леса, цепи красных с криком "Ура!" снова повалили на противника. Снова завязалась рукопашная, ожесточения ещё добавило то, что белые добровольцы из Камышловского уезда узнали карательный отряд Жукова, когда-то орудовавший в их сёлах. Очевидцы свидетельствуют, что стали раздаваться крики: «Жуковцы! Бей их!».
Николай Казагранди был в это время на наблюдательном пункте, оборудованном на местном кладбище, расположенном на высоком холме. Эта высота была господствующей. Здесь же были вырыты пулемётные гнёзда и установлено одно из орудий - трёхдюймовка, отнятая у Алапаевского полка. Орудие и пулемёты, как могли поддерживали обороняющихся. Но снарядов и патронов не хватало.
После второй атаки большевиков над позициями белых появились странные дымки разрывов снарядов и запах сирени. Стали поступать жалобы на отравления газом. Казагранди посылает телеграмму в штаб дивизии: «Срочно шлите снарядов, патронов, оружейного масла, противник наступает густыми цепями, численностью около 700 человек, в том числе конная сотня, причём большевики только что применили снаряды с отравляющим газом. Несу потери, боюсь мне Синячиху не удержать…» Ответ незамедлил себя ждать: «Держаться во что бы то не стало до темноты! Снаряды, патроны, ружейное масло будет выслано, так же с востока по Алапаевску будет нанесён удар правой боевой колонной в составе Тюменского, Тобольского и Петропавловского полков, под командованием полковника Черкасова. Последняя должна была с утра выступить».
Похожая переписка велась и у красных. Жуков: «Нижняя Синячиха занята противником, веду бой, противник представляет собой организованный кулацко-офицерский отряд, оказывают упорное сопротивление, несу потери, разрешите применить имеющиеся спецсредства». Ответ комбрига Васильева: «К вечеру Нижняя Синячиха должна быть очищена от противника».
Выполняя приказ штаба дивизии, белопартизаны держались до позднего вечера, выдержав при этом ещё одну атаку красных. Надо сказать, что из-за нерасторопных действий адьютанта правой боевой колонны, полковник Черкасов приказе командир дивизии о выступлении к Алапаевску с утра 21 сентября получил с опозданием. Колонна выступила только на следующий день. Тем временем Казагранди, чтобы сохранить боеспособность отряда, отдал приказ об эвакуации раненных в село Монастырское и начал отходить к Останино. В этом бою его отряд потерял 25 человек убитыми - это были самые большие потери с начала боевых действий белопартизан. Но противник в этом бою понёс не менее тяжёлые потери. Красные потеряли почти весь командный состав батальона: были убиты командир батальона Жуков, командир 7-й роты Басов, командир пулемётной Шебанов… Как вспоминала сестра милосердия Быстрова, всю последующую ночь в Алапаевск с поля боя шла эвакуация раненых.
А уже с утром следующего дня Казагранди, собрав все свои силы, сам перешёл в наступление - без боя занял сначала Нижнюю Синячиху (красные покинули село на рассвете, выместив свою злобу за упорное сопротивление и гибель товарищей на жителях соседней с Нижней Синячихой деревенькой Фоминкой), а потом и деревню Толмачёву. Вскоре сюда прибыл с тяжёлым орудием полковник Бордзиловский, который нашёл здесь очень удобный плацдарм для артиллерии. По городу был открыт артиллерийский огонь.
А 29 сентября отряд Казагранди вступил в Алапаевск.
Олег НЕМЫТОВ,
Екатеринбург-Алапаевск
